Против света
48. Диалектика
Нет друга лучше, чем беседа с прошлым,
врага нет злей, чем мысли о былом,
прекрасное порой стать может пошлым
иль обнаружить свою связь со злом —
Бодлер подробно рассказал о том...
Нам палок не найти с одним концом,
и лжи блеск можем мы признать роскошным.
49.Век-скорпион
Я гибну. Пусть. Я вызов шлю судьбе.
Я смерть свою нашел в самом себе1.
К. Бальмонт. Скорпион
Век симулякров и фальшивых фактов,
век подкупов и жертвенных терактов,
век порнозвезд, «любви» по интернету,
гибридных войн, отрядов «ихтамнету»,
«Тойоты» век,
«Фольксвагена» и «Хонды»,
искусства —
без Мадонны и «Джоконды»,
век инсталляций, ловкачей успеха,
перформансов, закадрового смеха,
политкорректности, воров во власти,
совокуплений без любви и страсти,
больной природы, кланов мильярдеров,
топ-менеджеров, офис-офицеров,
век ненависти до самозабвенья,
высоких технологий, нетерпенья…
Век, человечество ведущий к краху
без угрызений, жалости и страху.
1Двум строкам, использованным в качестве эпиграфа, содержанием нижеследующего опуса придан смысл, радикально отличающийся от смысла цитируемого сонета К. Бальмонта в целом. Свою вину за (умышленно) допущенное искажение автор признает полностью.
53.
По черточкам морщин в стекле правдивом
Мы все ведем своим утратам счет1.
В. Шекспир
Окрашен сединой висок.
Все тяжелее жизни бремя.
Вода в клепсидре2, как песок:
мгновенья погребают время.
Из склянки хрупкой, неживой
минуты убегают в вечность,
и над согбенной головой
уходят толпы в бесконечность.
Из колбы тела моего
жизнь утекает безвозвратно.
Бесспорность ценности всего,
что с помощью лишь чувств понятна,
с годами возрастает кратно.
1Шекспир В. Сонет 77. Пер. С. Маршака.
2 клепсидра — водяные часы.
58. «Золушка»
Как Золушка, вернувшаяся с бала,
вновь пережить хотел я свой успех
и вспомнить то, как покорил там всех.
Но не успел:
карета тыквой стала,
вся свита в крысьем облике сбежала,
мои ж лохмотья вызывали только смех.
66. В начале был звук
Жизнь и живит и умерщвляет слово,
оскудевая от нехватки слов,
избыток чей все обесценивает снова,
и ищем мы ответы в дебрях снов
под сенью приютившего нас крова —
и вдруг находим, с тайн сорвав покров,
их смыслы в песнопениях без слов!
Они суть мироздания основа,
исходная для разных голосов,
звучащих в глуби неба голубого1 —
в сопрано, теноров, альтов, басов
переплетеньях партий
и хоров…
Отсюда: звукв начале был, не слово.
79.
Никто не слышал, как я плачу,
никто не видел моих снов,
никто не понял, чтó я значу,
и не сказал мне нужных слов,
чтоб смог поверить я в удачу
и выполнить свою задачу —
постичь смысл жизненных основ...
98. Зарисовка № 1
Произошло все вдруг…
Ну, а потом — печали,
как крысы, из всех дыр наполнили мой дом;
они вокруг стола устроились рядком
и глаз своих с меня весь вечер не спускали.
Порадовался я непрошеным гостям:
хоть и не вовремя, но в духе настроенья.
Гостеприимства долг я им сполна воздам:
к общению готов, исполненный терпенья,
стараясь подавить приливы омерзенья…
88.
Страдание — единственная Истина.
…Ибо тайна жизни — в страдании1.
О. Уайльд
…Не одно только искусство способно
сообщать очарование и таинственность
предметам самым незначительным; власть
ставить их от нас в самую тесную зависимость
возложена и на страдания2.
М Пруст
Вопрос не мог я не задать
тому, кто мудрость излучал:
«А как прожить и не страдать?», —
как можно тише я сказал.
«Тебе, возможно, не понять, —
ответ чуть слышно прозвучал, —
но жил ты, лишь когда страдал:
в печали мудрость обретать
Экклезиаст нам завещал!»
1 Уайльд О. Избр. произв. Т. 2. М., 1993. С. 428.
2 Пруст М. Беглянка. М., 2017. С. 103.
99.
…И, словно в зеркало, глядят
В меня глаза мегеры-лгуньи1.
Ш. Бодлер
I
Один.
Ответов нет.
Не слышно и вопросов.
Язык устал молчать, а сердце — говорить.
И где-то в глубине, как за горой торосов,
какой-то гнусный зверь
посажен кем-то жить.
Он смотрит мне в глаза
и не отводит взгляда,
и, что не знаю я, он знает про меня.
Обещана ему какая-то награда,
и будет он глядеть, пока не сдохну я.
II
Я соглядатая всем сердцем ненавижу,
хоть никогда его не слышу и не вижу.
1 Бодлер Ш. Цветы зла: Гэаутонтиморýменос. Пер. К. Т.-А.
101.Путь к слову
Мой путь был долгим и тернистым,
я шел сквозь звуков плотный строй,
сквозь мыслей умных пестрый рой,
сквозь быт, чтó был туманно-мглистым,
сквозь нищету, страстей борьбу,
обиды, подлости, смятенья,
скорбь и угрозы пораженья,
сквозь равнодушье и мольбу.
И, наконец, в пространство слова
вошел я, робко и таясь,
сказать не то подчас боясь,
но повторяя вновь и снова,
чтó накопили мне года,
чтó в жизни служит мне опорой,
в чем стал солистом я —
не втóрой,
чтó не предам я никогда!
103. (Название опуса станет понятно
по прочтении составляющего его текста.)
Без голоса сверчок,
без волоса смычок,
батистовый клочок,
обглоданный стручок;
багет без полотна,
без изразцов стена,
без праздников страна,
без зелени весна;
незаданный вопрос,
непонятый ответ,
среди немых опрос,
сонет, где рифмы нет;
без корабля матрос,
стеллаж,
но для газет.
Стою я, нищ и бос…
Подумали вы: «Шарж?
Карикатурный бред?»
— Нет,
мой автопортрет!
116.Зарисовка № 2
Я встретил женщину…1
Ш. Бодлер
На светофоре вдруг
возникла рядом «Хонда».
Стекло хоть спущено, лица не видно мне.
Лишь с сигаретою рука лежит в окне,
красиво гибкая, как будто анаконда.
Изящна кисть, длинны, хрупки
и тонки пальцы,
день приглушает блеск
брильянтов, что на них,
всё о достоинствах известно им своих,
им не знакомы грязь,
уборки,
даже пяльцы…
Я о такой руке мечтать бы только мог,
разглядывать ее, ласкать, ей отдаваясь,
ее желаниям охотно покоряясь,
признав в ней красоту,
творец которой — Бог.
Зеленый вспыхнул свет —
и все пришло в движенье.
Ту «Хонду» не найти
в густой толпе машин,
в мельканье контуров,
в шуршанье мягком шин…
Но память сохранит
след легкий сожаленья,
подобный следу от надежд исчезновенья,
запечатленному в туманности картин.
1 Бодлер Ш. Цветы Зла: Прохожей. Пер. В. Левика.
Любовник музы восхищенный,
певец Цветов Зла утонченный,
любовной страстью опаленный,
знаток страданий углубленный,
Поэт, в мечтаний мир влюбленный,
стиха полетом опьяненный,
далекой целью окрыленный,
свидетель жизни изумленный,
ты аналитик неуемный,
в трясину сплина погруженный,
жестокостью зла пораженный,
разоблачитель возмущенный,
трудом Сизифа утомленный,
людей любовью обделенный
и их злословьем обожженный,
тоскою правды побежденный,
на Монпарнасе погребенный…
В стихах своих — неукрощенный!
135.
Палый лист, засыхающий гриб
иль аллея редеющих лип —
это символы:
жизнь на излете,
смысл теряет ее прототип,
и мечты исчезают в полете,
и нет сил отдаваться работе,
когда замысел божий погиб.
141. Quovadis?
…бредешь по лесу ночью темной,
ни зги не видно, нет пути,
и цель пытаешься найти,
и страх встает стеной огромной;
мерцает скудно тусклый свет,
трусливо прячась меж стволами;
«дойти!» — и, кроме, мыслей нет,
и лунный серп бежит за нами,
и толпы скошены серпами,
так и не получив ответ…
144.
Хоть чистой красоты нам неизвестна мера,
свой список предложить хочу ее вершин
(пространство поиска —
живого чувства сфера,
и в этом поиске мне помогает вера
в то, что слуга я чувств своих —
не господин):
грудь юной девушки1, поэзия Бодлера,
многоголосие фуг Баха и грузин.
Он слишком краток? Да,
но он ведь не один,
а ценность красоты — не функция размера
(что справедливо и
для первого примера).
1 В отличие от Ф. Ницше, оценивавшего грудь женщины исключительно с утилитарной и сексуальной точек зрения, а именно как полезную и приятную (Так говорил Заратустра. С. 149), я подхожу к ее оценке со сторон эстетической и эротической, которые (как минимум, в данном случае) практически совпадают, но с утилитарной и сексуальной связаны лишь опосредованно.
146.
Счастье — это мгновенья,
муки — это процесс,
счастье — миг пресыщенья,
муки — чувств всех прогресс,
в счастье — глупость и пошлость,
в муках — знаний исток,
в счастье — сытость и косность,
в муках — творчества сок,
счастье — это лишь вспышка,
муки — это пожар,
счастье — это пустышка,
муки — Бога нам дар,
счастье — смысла забвенье,
муки — мыслей абсцесс,
счастье — рост поглупенья,
муки — вызов и стресс;
счастье нас разлагает,
чтоб разрушить верней,
мука нас подавляет,
с тем чтоб сделать сильней.
Но устал я от муки,
не хочу я мудреть,
от ума — чувство скуки,
опускаются руки…
Мне б от счастья сгореть!
149. Пререквием1
I
…и отдыхать мне хочется почаще,
и мысль становится не так ясна,
и я бреду, словно в бреду, по чаще,
а не по берегу, где небо и сосна,
и змейкой тропка вьется меж кустами,
и спрятан горизонт под бурелом,
и в памяти провалы вдруг местами,
угас блеск молний, что-то шепчет гром,
и в туфли набивается снег талый,
вердикт кукушки голос огласил...
Как в тишине уместен дух усталый,
и нет нужды ей в буйстве юных сил!
II
Сбиваются деревья все плотнее,
становится лес гуще и темней,
и пробиваться дальше все труднее
в часы последние моих закатных дней.
1 Слово «пререквием» («предваряющий реквием») — авторский новодел, образованный по аналогии, например, со словом «прелюдия» — «предшествующий игре» (лат.).
153.
Я полурусский-полуармянин
и ни с какого боку не грузин,
а если честно, то космополит,
и голос крови редко говорит
на дне души, где все же кровотóчит
Арцах1 и о резне2 мысль сердце точит.
Но если по ночам мне что и снится,
то это край родной мой —
დედამიწა3.
1Арцах — историческая закавказская территория, более двух тысячелетий населенная преимущественно армянами, но в 1923 г. волюнтаристским решением большевистских властей, направляемых Сталиным, включенная в состав Азербайджана.
2 Имеются в виду акты геноцида, признанного ведущими странами мира и имевшего место в 1894‒1896 и 1915‒ 1923 гг. на территории современной Турции, в ходе которых было уничтожено более 1,5 миллиона проживавших на этих землях армян.
3დედამიწა (≈ дедамица) — мать-земля, родина, грузинский.
163.
Мой друг скончался. И другой.
И наши кончились беседы.
Один теперь я. Как изгой.
Болтаю только сам с собой,
и не с кем праздновать победы.
Но счастье в том, что нет побед,
и дни текут, как жижа — в стоки.
Не зная, верен ли ответ,
пытаюсь вспомнить я уроки,
что получал десятки лет,
и силюсь отыскать истоки
со мной друживших сонмов бед.
Но к ним претензий явных нет —
бессмысленно копить упреки:
подачи жалоб вышли сроки.
170.
В бездонной бочке я хранил вино,
в дырявом кошельке копил монеты,
в паршивом стаде состригал руно,
а в планетарии искал планеты.
Смешон и безнадежен поиск мой:
не зная цели, к цели я стремился.
Я выбрал путь бесхитростно прямой,
и мой порыв о пустоту разбился.
180. Память армян
Война проиграна…
А память сохранила
резню, что у армян кровоточит в сердцах.
Она ее в себе последний век носила,
питаясь мыслью о невинных мертвецах.
Ту боль разбередил замученный Арцах.
192. Признание горького нищего
—Я распил бутылку под забором,
в холоде, грязи и смрадной мгле,
скрючившийся прямо на земле,
в поисках —
меж славой и позором.
Славы мне вкусить не довелось,
до позора я не докатился:
мой талант так и не распустился,
а бездарность скрыть мне удалось.
Подавая много лет надежду
и меняя душу и одежду,
я так и остался где-то «между»:
всё закончилось тем, что не началось.
197. Сонет 4
Тяну я лямку долгие года,
и уж не раз жить начинал с начала:
душа о достижениях мечтала,
меняло тело страны, города,
но результатом моего труда
мгновенье радости, увы! не стало,
хоть сил и дней потратил я немало
и отдавался полностью всегда:
в бой рвался —
но проигрывал сраженье,
ставил на зеро —
но не везло,
рождался план —
срывалось воплощенье:
чего-то не хватало, как назло!
Непросто пережить свой неуспех,
и все же он лишь горе, а не грех.
198.
Я листаю дневник,
а в нем — имя твое;
появившись на миг,
ты ушла в небытьё.
Было вёдро порой,
солнца луч согревал;
разогнав мыслей рой,
я о добром мечтал;
но немало минут —
не хочу вспоминать, —
когда —кинуться в пруд
иль истошно орать.
Сохранил все ж бег лет
в следе хрупком своем
те мгновенья, когда
было просто вдвоем.
О них вспомнить не грех,
ощутив их тепло,
ведь так мало дней тех,
от которых светло…
199.
Всю жизнь свою я жил без кожи,
и часто злых суждений яд
иль глаз недобрых быстрый взгляд
мог довести меня до дрожи.
Так кожа и не наросла,
и, словно мученик несчастный,
испытывал я шок ужасный,
лишь ощущал касанье Зла.
Я не в претензии к природе,
имевшей, видно, свой расчет,
и ей не предъявляю счет,
хоть я и пострадавший вроде.
Но не один раз мне пришлось
метаться в поисках бальзама,
чтоб не кровоточила рана,
когда пронзало Зло насквозь.
Страданье учит нас терпенью
и помогает смысл ценить,
а если честно говорить
(и мысли Пруста повторить),
лишь в нем путь к душ обогащенью.
200. Мечты сломленного
Разлит в воспоминаньях яд.
Он в настоящее струится,
когда в них прячущийся гад,
как этот яд,
меж дум змеится.
Его миазмы травят плоть
и не дают покоя духу;
воздействий их не побороть —
способных вызвать духа муку.
А потому —
забыть скорей,
все ограничив настоящим,
и вспоминать лишь те из дней,
что не чреваты предстоящим,
опасности для нас таящим,
и в прошлом лишены корней.
204.
Лицом к лицу лица не увидать,
поэтому и тайн не разгадать,
а отойдешь — его забудешь вскоре,
и не захочется вновь вспоминать:
ведь счастья от него не ожидать,
и нет желанья возвращаться в горе —
прожитое опять переживать...
И так в избытке соль в житейском море.
211. Исповедь
Сперва я не учился ничему
и знанья обретал все «по пути»,
не задавал вопросов никому,
а от ответов силился уйти;
и в жизнь вступил я молча, налегке,
и жил ее и долго и с трудом,
и часто укрывался в уголке,
но уверял себя, что это — дом;
а позже понял, что я просто трус,
что дней и лет боялся я всегда,
что и теперь по-прежнему боюсь,
что мне не жить без страха никогда
и что прошел я жизнь свою насквозь,
но бросить якорь не сумел нигде
и по дорогам шел со всеми врозь
и вызов не швырнул в лицо судьбе.
215. Scherzo № 10
Нет у меня претензий к смерти,
и вечно б не хотел я жить,
но теплым облаком — поверьте! —
спешит меня мысль окружить
о том, что жизнь моя продлится
в творениях таких имен,
с какими мало кто сравнится,
кто стал звездой своих времен.
Без хвастовства их называю:
Бодлер, Ален, Клодель, Ле Гофф,
Леви-Строс, Пруст; к ним добавляю
я: Беккет, Валери, Рембо…
В такой компании отлично
на небе время проведу
и буду выглядеть прилично
в земных читателей кругу.
Вопрос лишь вот в чем: неба знать
захочет ли меня признать?
218. Сонет 8
Памяти Ш. Бодлера
Дрожа, я слушаю, как падают поленья, —
Возводят эшафот когда, не глуше звук, —
И духа моего, как башни обрушенье
Под неустанного тарана мощный стук1.
Ш. Бодлер
Поленья падают на камни во дворе.
Промозглость, холод, дождь,
и негде мне укрыться.
Рычанье слышится в собачьей конуре:
псу старому от дум собачьих в ней не спится.
Спасительного сна объятья так нежны!
Какое счастье в них, как в море, погрузиться!
Их ласки и покой, как воздух, мне нужны,
и пусть в блаженном сне красоты будут сниться.
Но если холод, дождь, промозглость и туман
проникнут в повесть снов, тревожа и пугая,
и станет ясно, что блаженство — лишь обман
и сердце загрустит, мысль принца вспоминая,
то путь тогда один — в собачью конуру
иль в кафкианских притч глубокую нору.
1 Бодлер Ш. Цветы Зла: Осенняя песня. Пер. К. Т.-А.
222. Очень личное
Жизнь — это дружба и вражда,
любовь, и встречи, и знакомства,
примеров сборник для потомства,
трагедий/счастья чехарда…
Всего не вспомнить никогда,
но есть в калейдоскопе лица —
те, что не перестанут сниться,
кого запомнил навсегда,
кто рядом был в лихие годы,
кто мне, как Саша1, помогал
(включая в помощь и металл)
в дни катастроф и непогоды.
Вальтрауд, Манфред2, Карл3 и Ляля4,
Рэнэ5 и Мери6, Игорь7-друг
и Соня8 мне спасенья круг
бросали, сил коль не хватало.
В событий злых круговоротах
без них я б утонул давно,
но мне иное суждено:
я выстоял на поворотах.
Им всем за тó я благодарен,
что, удлиняя список книг —
моих успешных лет дневник, —
поверить смог: «Я не бездарен!».
Легко слать вызовы судьбе,
но трудно выстоять в борьбе.
1 Александр Михайлович Скульский, известный российский музыкант, художественный руководитель и главный дирижер симфонического оркестра Нижегородской государственной филармонии им. М. Ростроповича, профессор, почетный гражданин Н. Новгорода.
2 Вальтрауд и Манфред Бригель — супружеская пара филологов, рафинированных немецких интеллектуалов, живущих в Бонне (Германия).
3 Карл Аймермахер — известный немецкий филолог, основатель и многолетний директор Института русской и советской культуры (Бохум, Германия), а ныне — артист, создатель целой галереи причудливых фигур и изображений.
4 Лидия Михайловна Герчикова (1919‒2009), замечательная представительница российской интеллигенции.
5Рэнэ (Регина) Цезаревна Тер-Мартиросян (Масевич, 1895‒ 1984) — учительница французского языка, человек исключительной интеллигентности, получившая образование в Швейцарии, остававшаяся всю свою жизнь непримиримым и справедливым критиком советского строя.
6Мери Софроновна Бжания — школьная учительница автора, человек, с которым связаны и самые светлые и самые грустные страницы его школьного детства и юности.
7Игорь Владимирович Политковский (1930‒1984) — ярчайшая личность, великолепный концертирующий скрипач, у которого автор имел счастье учиться в Тбилисской консерватории.
8Софья Павловна Завизион — студентка и аспирантка автора, кандидат культурологии.
225.
Надежда, чистота, мрак, тишина, покой
меня подняли ввысь и унесли в пространство.
Лишь чувства и печаль в полет я взял с собой
и с грустью созерцал ночных светил убранство.
Я здесь хотел бы жить без суетных затей
и наслаждаться тем, что ничего не видно,
и пребывать в краю эмоций и идей,
где пребывание легко,
и не обидно
смотреть мне, как поток безжалостных минут
сквозь пальцы в глубину струится черной бездны,
и безразлично, кем намечен мой маршрут,
и смысла нет гадать, богатый я иль бедный.
Я знаю, это блажь, фантазия иль сон,
который воплотить в реальность невозможно,
поскольку для меня по силам в ней лишь стон,
а превратить его в стихи мне слишком сложно.
231. Так говорил Заратустра
Рёк Заратустра пред толпой,
чтоб костылем его не мнили
для тех, довольны кто собой.
Моста перила над рекой1 —
вот, кто для страждущих мудрец,
чьи мысли — импульс и посылы,
даль без конца, а не конец,
к вершине путь, а не венец.
Чтоб в чаще дней найти просвет,
как нужен каждому Вергилий —
муж, чей велик авторитет,
чьи мысли, как в туннеле свет!..
Но где сыскать проводника,
для нас опорой чья рука?
1 Ср.: «…у них есть своя добродетель, чтобы долго жить в жалком довольстве с собою.
Я — перила моста на стремительном потоке: держись за меня, кто может за меня держаться. Но вашим костылем не служу я» (Ницше Ф. Так говорил Заратустра. С. 28).
234. О моем друге
О, одиночество! Ты отчизна моя, одиночество!
Слишком долго жил я диким на дикой чужбине,
чтобы не возвратиться со слезами к тебе! <…>
Одно дело — покинутость, другое — одиночество1…
Ф. Ницше
Одиночество — лучший мой друг,
никогда я не ссорился с ним,
как чудесно нам вместе одним,
никуда не уйдет оно вдруг;
погрустить можно нам, помолчать,
рассказать, что не скажешь другим,
не останется к просьбе глухим
и не станет меня упрекать.
Ну, а если серьезный вопрос,
обсуждать его можно весь день,
и ему меня слушать не лень —
ни совет не грозит, ни допрос.
Хоть оно большей частью молчит
и не скажет единственных слов,
с ним надежней любимый мой кров,
и оно для меня в жизни — щит.
1 Ницше Ф. Так говорил Заратустра. С. 131.
237. Scherzo № 11
Залечь бы в берлоге,
вдали от дороги,
от города, власти,
витий всякой масти,
от шума и грома,
что с детства знакомы,
от горя, несчастья,
тоски и ненастья,
от плача и смеха,
от дел неуспеха,
от наглости дерзкой,
от подлости мерзкой,
от шумных собраний,
от горьких признаний,
от гениев мудрых,
от глупостью скудных
красот пошло-сладких,
дешевых и гадких, —
и лапу сосать,
тишине лишь внимая,
о чем-то мечтать,
фактов жизни не зная…
— Позволь, но ведь точно
такую берлогу
получит бессрочно
тот, кто призван к Богу!
240. Мечта-фантазия
Взгляд убежал за горизонт,
за ним отправились и мысли,
над головой раскрытый зонт
струи дождя, что вкруг зависли,
отводит в сторону. А я,
ни слушать, ни смотреть не в силах,
вдруг провалился сам в себя —
и ввысь взлетел на мощных крыльях,
увидел моря синеву,
небес бескрайние просторы,
мираж волшебный наяву,
галактик вняв далеких хоры.
И, широко раскрыв глаза,
я наслаждался грез пространством,
что взглядом охватить нельзя,
и восхищался их убранством...
Вкусив размах бескрайней дали,
назад вернусь теперь едва ли.
ПамятиИври Гитлиса1
Иври Гитлис играет на скрипке,
у которой живая душа,
мастерски и — здесь нет мест ошибке! —
что угодно, преграды круша!
А звучанье ее ирреально —
будто льется из мира чудес:
и волшебно, и феноменально,
безупречно и сверхмузыкально!
Завладел скрипкой той добрый бес —
одаренный, игрой увлеченный,
с несравненным владеньем смычком,
пальцев беглостью непревзойденный —
все задачи решает щелчком,
в шок ввергая зал ошеломленный!
Слушал кто виртуозного Иври
и умеет на скрипке играть,
должен был, безусловно, понять,
что тому равных не было в мире,
и с игрой поскорей завязать.
Мог лишь Иври в подлунном эфире
звуком скрипки его наполнять!
1 Иври Гитлис (Ицхак-Меир Гитлис, 1922‒2020) — израильский скрипач-виртуоз.
Наверх
Copyright © Карен Акопян 2012-2021 Все права защищены